Все знают знаменитую поговорку «нет худа без добра». Есть ещё одна, не менее известная и создающая инверсию реальности «чем хуже, тем лучше». Так и в ситуации наглого вторжения российских войск в Украину есть своя позитивная сторона.
По крайней мере так утверждает политолог, профессор Московского государственного института международных отношений, доктор исторических наук Андрей Борисович Зубов:
Россияне протестуют против войны с Украиной:
«Мы воюем с Украиной. По-настоящему. Посылаем туда солдат и технику. Украинцы дерутся хорошо, но отступают. Силы, конечно, неравны.
И при этом наша власть беспрерывно врёт. Как врала в 80-е про Афганистан. В 90-е ‒ про Чечню. Сегодня ‒ про Украину. А мы хороним своих вчерашних сослуживцев, друзей и родных, которые сейчас по обе стороны, которые убивают друг друга не потому, что хотят, а потому, что стареющей власти всегда нужна кровь.
Мы все это знаем. Поэтому власть врёт.
А вот почему делаем вид, что верим? Струсили?! Даже думать боимся? А детей терять не страшно?! А в братьев стрелять? Как жить-то потом будем?
И знайте – мы могли и можем это остановить. Достаточно просто выйти на улицу, пригрозить забастовкой. Власть сразу сдуется, она труслива. Но нет, мы будем делать вид, что верим. И плакать на похоронах.
Так вот, я больше молчать не хочу и не буду!»
Михаил Ходорковский.
Рассказ «Терминатор» изменён и дополнен автором, пожелавшим подписаться псевдонимом CD:
“Ключевский отмечает чрезвычайную «повторяемость» русской истории.
К великому несчастью, на эту «повторяемость» никто и ухом не вел.”
(Иван Бунин)
Несколько потрясающих высказываний Михаила Салтыкова-Щедрина (19 век), Ивана Бунина (19-20 века) и Иосифа Бродского (20 век) об основных (вековых!) проблемах России и русского народа. Почти одно и то же. Больше всего поражает Салтыков-Щедрин, ведь 19-й век, а как про сейчас!
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин ‒ русский писатель, сатирик, реалист.
Годы жизни: 27 января 1826 г. ‒ 10 мая 1889 г.
У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались…
Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».
Окончание. Начало здесь.
Иду я как-то утром совсем один по своему Орску.
Вообще – это чудо, что до сих пор меня не пристрелили и не определили в какой-нибудь исправительный лагерь, где педофилы с изменниками Родины перевоспитываются. Я ждал этого со дня на день.
Сказать, что просто так ждал – значит, ничего не сказать. Поседел в свои двадцать семь лет. Ни с того ни с сего задыхаться стал иногда. Месячишко-другой среди патриотических восторгов родной страны – и сам бы коньки отбросил.
А тут вдруг наступила тишина. Тихая такая тишина. И страшно от неё было и как-то полузабыто-хорошо. Птичка какая-то, усевшись на ветку липы что-то застрекотала – так лучше той музыки я, наверное, и не слышал на свете!
Ни гвалта толпы, ни рёва репродукторов. Погасли все экраны по обочинам улиц, где можно было разглядывать четвертования и расстрелы. Пустые, чёрные экраны стояли на площадях и по краям дорог молча длинными рядами.
И я побрёл бездумно, опустошённо от площади Васнецова по трамвайным путям туда, к Уралу. Идти-то было всё равно, куда, но я пошёл почему-то туда. Шёл долго. Пока не вышел, наконец, на мост через Урал. Где всегда стояла будка с вечно голодными гаишниками. Где на середине моста был знак «Европа-Азия». Что означало, что по другую сторону моста уже Азия. Юрты, многожёнство, беспармак…
Вот шагни за черту назад – и можно тебе только одну жену. А переступи – и – пожалуйста! – Бери, сколько сможешь!
Но всё равно почему-то не было в Орске перенаселённости азиатской части, несмотря на очевидные привилегии.
Уродец какой-то стоял возле меня на остановке маршрутных такси. Маленький такой. Похожего часто показывали в старых французских фильмах: большая голова, широко расставленные большие круглые глаза. Короткие кривые ножки.
Откуда ни возьмись – мотоциклист. Такой, как в страшных боевиках: Глухая чёрная каска, кожаный костюм, крутой, блестящий и длинный, мотоцикл. Который, даже когда едет на огромной скорости, то урчит мягко, почти нежно.
Уродец не на самом краю тротуара стоял, достаточно в глубине. Но мотоцикл, казалось, ещё издали выбрал его, как мишень и нёсся на маленького человечка убийственно и неотвратимо.
Я как-то автоматически сориентировался: не раздумывая, дал уродцу сильного пинка под зад. Так, что он отлетел в сторону на несколько метров. Мотоцикл промахнулся. Человечек сидел в облаке пыли, испуганно хлопая своими, не по телу большими, глазами.
Я к нему подошёл: – Вас, кажется, только что хотели убить?..
– Да, мне тоже так показалось, – ответил он, поднимаясь с земли, опираясь на протянутую мной руку.
Меня Аркадий зовут, – представился он. Программист. Работаю здесь неподалёку. Сегодня опаздывал на работу, решил проехать на маршрутке. Сократить время. А время для меня чуть не остановилось совсем…
“Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; …время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться;… время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.”
(из книги Екклезиаста)
Есть время дня и время ночи. И есть время сумерек. Переходное время.
Уже не ночь, но ещё и не рассвет. Уже не закат, но ещё и не ночь.
Между закатом и ночью, и ночью и рассветом – сумерки – время разделения.
После сумерек может наступить ночь, а может и рассвет.
Невозможно в материальном мире быть в ночи и во дне одновременно.
Необходимо сделать выбор, определиться: вперёд – в будущее, в рассвет, в день, или назад – в прошлое, в ночь. Выбор приходится делать в сумерках.
Как, кем и для чего создаются новости?
Стоит ли читать новости? И как их читать?
Нужно ли распространять новости и к чему это приводит?
Читайте в статье профессионального журналиста Анастасии Мироновой «Яма, наполненная бромом».
Пара цитат:
Continue reading
Василь Зима, телеведучий Espreso.tv, написав новий вірш, присвячений останнім подіям в Україні.
Погибаем поодиночке,
Не успевая увидеть в отблесках света,
Как неестественно быстро,
С красными точками,
Падают замертво те и эти…
Каждое утро, каждую ночь,
Не устаем на что-то надеяться,
Вы вглядитесь, люди, мы похожи точь в точь,
Наши сердца надвое не делятся…
Вы разберитесь,
Слышите, умные,
Вы прикажите, в кого стрелять,
То ли в толпы народные, шумные,
То ли в таких же, как мы, ребят…
Этой весной погибать не хочется,
Этой весной умирать – не грех,
Эта война же когда-нибудь кончится,
Пусть не для нас, так хотя-бы для всех..
Нам не уйти,
Навсегда останемся,
Слушать разрывы и вой снарядов,
Нет, мы не плачем, и мы не каемся,
Мы уповаем на тех, кто рядом…
Эта война громыхает и мечется,
Души – как цели для вражеских мин,
Мы засыпаем, обнявшись, вечером,
Утром из нас не проснется один…
Утром уйдут,
Кровью дорогу метя,
На пробитой броне положив убитых,
Тот, безногий, гвардеец Петя,
А с пулей во лбу – гвардеец Витя…
Мамы их встретят,
Жены – в обморок,
Дети заплачут. Орден дадут,
И на могилке начертят строк его:
Родился он там-то, умер вот тут…
Десять, двадцать, а там,-
Сколько ляжет,
Потом не считают, не помнят лиц,
Что-то чиновник и батюшка скажет,
Кто-то похвалит из-за границ…
Мы не уходим,
Наша миссия, –
кровью платить за ошибки других,
Нас не утешат родные письмами,
Нам не напишут поэты стих…
Наши фамилии в списке погибших,
В телеке скажут о нас стране,
Сухо так скажут, негромко слишком,
Громко нельзя говорить о войне…
Станем героями,
Это красиво, – ролики сделают мастера,
Будут просматривать их под пиво,
Те, что не делали ни хера…
Все завершится потом перемирием,
Наши могилы травой зарастут,
Души любимых покроются инеем,
Ну а мечту, как всегда, продадут…
Пусть. Мы уходим,
Дороги метя,
Кровью убитых и раненых, нам,
Нечего ждать, гвардеец Петя,
Просил отомстить за него врагам…
Василь Зима, 23.05.2014
