Автор mel (Мария Ю., Новосибирск, Россия)
Публикуется с разрешения автора.
***
Это обычная история из жизни ангелов.
Не ищите в ней морали – вы ее не найдете. Не найдете вы здесь также и пространных диалогов, нравоучительных высказываний или динамичных боевых сцен.
Просто обычная история из жизни ангелов, черно-белые зарисовки – день, ночь, день, ночь, день…
Утро.
***
В первый раз я увидел его неделю назад. Был ранний зимний вечер, из тех, когда начинает темнеть чуть ли не сразу после обеда. Рабочий день закончился, и мы вышли из офиса на улицу вместе с Наставником. Мягкий свет витрин, фонари, освещающие заснеженные тротуары – в вечерних сумерках прохожие озабоченно спешили по своим домам, и только один парень медленно шел навстречу общему потоку и беззаботно смотрел по сторонам. Не могу сказать, чем именно он больше привлек мое внимание – то ли тем, что смотрел на прохожих и на фонари с какой-то детской, давно мной позабытой, смесью любопытства и восторженного удивления, то ли тем, что, в отличие от остальных, явно никуда не торопился, а может, тем, что был одет совсем не так, как принято было одеваться в этой части города. Район, где мы работали, состоял сплошь из магазинчиков и маленьких офисов, люди предпочитали здесь в одежде неброский деловой стиль – так что его видавшие виды старые джинсы, потрепанный рюкзак и спортивная куртка резко контрастировали с остальной толпой.
Он был чужаком и явно не отсюда. Это не было само по себе удивительным, к нам частенько прибывали люди из других мест. Удивительным было другое – он шел по снегу совершенно босым. Ни носков, ни ботинок, а на улице ведь стояла середина декабря, и люди уже запасались рождественскими подарками. При этом не было похоже, что холод его как-то особенно донимает, как будто он просто не обращал на него внимания.
Это был, разумеется, не человек. Но это был и не вновь прибывший ангел – а я видел их уже достаточно, чтобы научиться различать, – и за все время, что я здесь работал, я ни разу не встречал хоть кого-то на него похожего.
Сделаю небольшое отступление – я работаю младшим ангелом шестой категории на этой планете. На «этой» – потому что родился и вырос я на другой. Не то что бы они очень сильно между собой различались, но нечто неуловимое все же есть. Конечно, поначалу было непривычно, и только на адаптацию ушло не меньше месяца – но я прошел необходимые курсы обучения, проработал три месяца стажером, и вот уже полгода как работал здесь, в этом районе.
Работа не такая уж и сложная на самом деле – мы работаем в сфере добрых услуг, помогая людям в сложные минуты жизни и осуществляя важные для них мечты. Знать они про это особенно не знают, да это им и ни к чему.
Однако все внешние формальности соблюдены, и мы ничем не отличаемся от обычных жителей этого города – офисные работники небольшой, но стабильной компании.
Я спросил у Наставника, кто это. Он посмотрел в ту сторону и скривился в едва заметной гримасе:
– Да никто.
Большего, чем столь содержательное разъяснение, сообщать он мне, по-видимому, не собирался – однако, решив так быстро не сдаваться, я продолжал смотреть на него вопросительно и твердо, так что после небольшой паузы он все же неохотно ответил:
– Это Вольник. Не обращай на него внимания.
– Вольник? – переспросил я. – Ни разу не слышал о таких. А кто они?
– Да так… – и Наставник опять недовольно еле заметно поморщился. – Вольники-то, это мы их между собой так называем. Тоже, в общем, ангелы (тут он усмехнулся), но… проклятые они, что ли. Идут вне категории, Правил не соблюдают – и бесполезно разговаривать или убеждать, много раз пробовали. Видимо, и там не соблюдали – может быть, поэтому такими сюда и попадают. Приходят неизвестно откуда и пропадают потом тоже неизвестно куда – транзитники, одним словом. Мы вообще стараемся с ними обычно не связываться. Ты не обращай на него внимания – он побродит несколько дней и уйдет. А начнешь с ним беседовать – мало того, что ничего путного не скажет, так еще и всякой ереси тебе наговорит, а ты не спи потом, думай, что же это он такого в виду имел. С ними лучше никаких дел не иметь, даже и не вздумай – говорю тебе, уйдет скоро. А что он на нашем участке заявился – так тоже в голову не бери, они вообще по статистике у нас нигде не проходят и не учитываются. Раз они вне категории – так их все равно что нет.
И он отвернулся.
Дальше разговор уже не клеился, на том мы и разошлись.
Прошла почти неделя, прежде чем я увидел его снова, такими же зимними вечерними сумерками, когда опять шел с работы домой.
Теперь он уже не показался мне таким беззаботным – он медленно брел по тому же самому тротуару, ссутулившись, обхватив себя руками за плечи и почти не обращая внимания на окружающий людской поток. Рюкзака у него уже не было, кепка где-то потерялась, а поверх куртки чьей-то сердобольной душой был намотан толстый пуховый платок. Ноги его по-прежнему были босыми – но теперь уже покрасневшими, израненными и распухшими. Было видно, что каждый шаг дается ему с немалым трудом, но он все же упрямо шел вперед, и, казалось, все так же не обращал на это внимания. Взгляд его почти утратил былую простоту и доверчивость, сделавшись глубоко задумчивым и как будто что-то ищущим – в нем ощущалась какая-то внутренняя напряженность, природы которой я не понимал, но которая не могла оставить меня безучастным.
Некоторое время я стоял, наблюдая за ним и размышляя. Я вспомнил все, сказанное Наставником в адрес таких как он, и подумал, что живется им, в общем, не сладко, если мало того, что ничего хорошего их в этой жизни не ожидает, так еще и свои относятся к ним с тщательно замаскированным презрением и равнодушием.
В том, что с ними не хотели общаться, несомненно, был какой-то смысл – и, однако, смотреть на то, как он постепенно лишается надежды и веры к людям, я не мог. Прокрутив еще раз все слова Наставника по этому поводу, и не выявив прямого запрета на общение с «парией», я решил руководствоваться пунктом 1.4 Инструкции, гласившей, что оказывать посильную помощь всем существам, попавшим в беду на моем участке – моя святая и первостепенная обязанность.
– Могу ли я помочь тебе чем-нибудь? – с должной долей участия спросил я.
Он поднял на меня ставший за эту неделю почти затравленным взгляд. Секунд пять он внимательно и сосредоточенно смотрел куда-то сквозь меня, по-моему, меня вовсе не замечая, и я даже засомневался, а слышит ли он меня вообще. Затем лицо его вдруг просияло, он быстро кивнул мне и улыбнулся.
– Тебе помочь с ночлегом? Или принести что-нибудь поесть?
Я был полон добродетельных намерений помочь ему всем, что в моих силах, и даже готов был сотворить какое-нибудь маленькое бытовое чудо – в конце концов, мой наставник говорил, что мы должны помогать всем попавшим в беду, а этот парень, несомненно, к ним относился.
В ответ он все с той же детской улыбкой опустил взгляд вниз и выразительнейшим образом уставился на мои ботинки.
Я посмотрел на них вслед за ним тоже.
Новенькие, желтые, из тщательно выделанной телячьей кожи, с твердыми носками, удобные и прочные – они, в общем-то, нравились мне и самому. Я купил их буквально пару месяцев назад, простояв перед этим не меньше получаса около витрины магазина, в котором они продавались. В общем-то, в них не было особой необходимости, мы не особенно зависели от капризов погоды, так что я мог спокойно ходить и в тех служебных, которые выдали мне вместе с полным комплектом одежды, но эти, эти… Чем больше я смотрел на них, тем больше они мне нравились, вызывая устойчивое желание обладать и любоваться. Они были прекрасны. Они были совершенны. Я их купил – и буквально в них влюбился, и носил вот уже два месяца, нисколько не жалея о своем приобретении, на которое у меня ушла добрая половина месячной зарплаты.
И вот теперь этот парень просил меня их отдать.
Просто так.
Ему – тому, кто был павшим и отверженным, кого чурались все наши, от кого отворачивались как от чумы, ему я должен был отдать свои любимые ботинки, единственную, пожалуй, вещь с момента моего здесь появления, к которой я испытывал привязанность в этом новом мире?
Невозможно.
Немыслимо.
Или – да?
Я перевел взгляд со своих новеньких любимых ботинок на него, на его несчастный вид, на его замерзшие руки, на его глаза, смотревшие на меня с ожиданием, надеждой и каким-то одновременным внутренним спокойствием, как будто и не было у него тех бессонных промозглых ночей, того одиночества, которое он должен был испытывать в своем положении, не было боли от распухших ног и обессиленности от голода и усталости.
И я отдал ему свои ботинки.
Вот так просто, наклонился, развязал шнурки, стянул один ботинок за другим, оставшись стоять в толстых шерстяных носках, и – отдал.
Я подумал, что, наверное, я попросту глуп.
Я подумал, что завтра наставник будет меня ругать за то, что я вообще около него остановился.
Я подумал, что мне, пожалуй, будет светить даже какое-нибудь служебное взыскание за такую вольность – в конце концов, я работал ангелом не так уж давно и не мог знать досконально всех правил и распоряжений, существующих на этот счет.
Я подумал, что добираться туда, где я живу, в пяти километрах от города, без ботинок будет холодно, неудобно, да и нелепо, в конце концов.
Но еще я подумал, что если бы вот сейчас, сию минуту, я этого не сделал и не отдал бы то, что было необходимо ему больше всего на свете – то зачем бы стоило тогда вообще называться ангелом?
Так что я улыбнулся парню, хлопнул его ободряюще по плечу – а он смотрел на меня, крепко прижимая к груди мои ботинки, и глаза его совершенно и счастливо сияли – и, развернувшись, неторопливым шагом двинулся по улице. Прохожие, конечно, оборачивались на меня, но не слишком – в конце концов, они почти всегда были заняты только своими делами. На выходе из города меня подхватил проезжавший мимо грузовик и даже завернул прямо до моего дома, так что я счел прошедший день вполне удачным и завершенным.
Ранним утром следующего дня я вышел из дому, чтобы, как обычно, отправиться на работу, и остановился в изумлении. За ночь выпал чистый белый снег, много снега, он лежал толстым ровным пушистым слоем, и все это белоснежное пространство вокруг моего дома – и припорошенная поленница, и сам задний двор, и ствол большого поваленного дерева, который я все никак не собирался убрать, и ступеньки крыльца, – все было буквально усыпано чьими-то следами. Присмотревшись, я понял, что это следы моих ботинок; было похоже, что он вихрем носился в них всю ночь, с детским восторгом радуясь вновь обретенной возможности…
Покачав в удивлении головой, я двинулся дальше по своему привычному маршруту, по которому ходил вот уже полгода.
Однако, не пройдя и нескольких метров, я остановился снова – что-то было не так в окружающем пейзаже, и, подняв голову, я понял, что именно.
На фоне утреннего светлеющего неба, высоко в переплетении ветвей одинокого старого дерева сидел Ангел. Настоящий.
Такой, каких я никогда здесь не видел.
Он сидел, по-восточному поджав ноги, глядя на поднимающееся над горизонтом солнце – и улыбался.
Мой вчерашний знакомец.
В тех же самых поношенной куртке и старых джинсах, в желтых, теперь уже не моих, ботинках, он сидел на таких тонких ветках, что непонятно было, как там вообще можно было удержаться – я бы не смог.
Я, ангел шестой категории, сдавший все необходимые зачеты и нормативы – не смог бы. Не умел. Я многое мог в этом новом мире, но преодолевать силу его притяжения было не в моей компетенции.
Более того, ни мой Наставник, ни его вышестоящее руководство, ни даже верховные эмиссары этой планеты – я не знал никого, кто мог бы это сделать.
Это было попросту невозможно.
А он, настоящий чистый Ангел, безмятежный и безупречный, парил, не обращая никакого внимания на планетарные законы природы, планет и межзвездного равновесия.
В моих ботинках.
На какое-то мгновение я испугался, что вот сейчас, вдруг, он повернет голову и посмотрит вниз, на меня, а я даже не смогу сказать ему ничего в свое оправдание – но минуты шли, а он продолжал смотреть на восток и по-прежнему улыбался.
И он сидел там вот так, на немыслимой высоте, светлый и невесомый, а я стоял, задрав голову, и смотрел на него в молчании и изумлении, чувствуя, как неожиданные прозрение и понимание медленно поднимаются во мне откуда-то из самой глубины моей души.
Свет.
Мне было ясно и спокойно.
***
Потом зазвонил телефон, и я проснулся.
© mel, 04 нояб. 2009 05:23 утра
Впервые опубликовано на проекте «Круги».
Похожие записи
